Права Людини
онлайн-бібліотека
Харківська правозахисна група
В Украине уровень правовой защиты военнослужащих срочной службы крайне низок
Харьковский областной союз солдатских матерей в конце года обобщил свои наблюдения по поводу такого опасного социального явления, как самовольное оставление части и дезертирство. Армию и ее проблемы нельзя рассматривать в отрыве от общества, от наших социальных проблем. Эта азбучная истина на деле далеко не всегда реализуется. Очень часто военные остаются со своими бедами вне поля общественного внимания и контроля, не говоря уже о помощи.
За полтора года (с мая 1998 года по сентябрь 1999 года) к нам обратилось 18 юношей, самовольно оставивших часть. Среди них были и дезертиры. Опыт общения с этими молодыми людьми заставляет нас прийти к выводу, что уровень правовой защиты военнослужащих срочной службы является у нас крайне низким. Об этой же беде говорила и председатель организации солдатских матерей Украины (ОСМУ) В.Артамонова на всеукраинской конференции ОСМУ, которая состоялась в марте 1999 года.
Из 18 юношей, обратившихся к нам, 16 жаловались на неуставные отношения, объясняя именно этим свое решение оставить часть. Двое из 18 мотивировали свои поступки тяжелыми заболеваниями, которые в условиях службы обострились. Что же мы увидели, разбираясь в жалобах? Из 18 солдат 11 (!) страдают различными заболеваниями (иногда психическими), которые привели к тому, что 9 из них были признаны негодными к прохождению службы по болезни, т.е. их призвали в армию неправомерно.
Среди этих 9ти были и дезертиры Н. и Г., осужденные за свои поступки. Н. был осужден по ст.241 (дезертирство) к 4-м годам лишения свободы. Его родители обратились к нам с жалобой на то, что приговор их сыну был вынесен без учета смягчающих вину обстоятельств: тяжелые хронические заболевания, с которыми Н. был призван в армию. Медицинские документы, полученные адвокатом, защищавшим Н., свидетельствовали о том, что Н. перенес две черепномозговые травмы, страдал частичной потерей памяти, во время отбывания наказания в ИТУ состоял на учете у психиатра. Кроме того, у него было тяжелое проктологическое заболевание. Со всем этим букетом заболеваний Н. сначала был призван служить, затем, несмотря на рекомендации военного госпиталя, куда он попал во время учений в первые месяцы службы, не был направлен на лечение медиками своей части, даже после вторичной черепномозговой травмы. Его лишь отправили в отпуск, к родителям на лечение. Отец не отпустил сына в часть, где его не лечили, обращался в военкомат по месту жительства и просил помочь. Ему отказывали. Правовая безграмотность родителей Н. и состояние его психики привели его к противоправным действиям. Но неужели не виноваты военные медики, которые сначала призвали больного, затем не лечили, а потом дали неверное заключение о его состоянии здоровья? Последнее случилось, когда Н. был задержан, и по направлению военной прокуратуры крайне недобросовестно обследован в поликлинике военного госпиталя Харьковского гарнизона. Рассмотрев жалобу адвоката и медицинские заключения Н., Верховный Суд Украины внес протест на приговор, сочтя обстоятельства, толкнувшие его на дезертирство, исключительными (именно так сказано в решении Верховного Суда). Суд снизил Н. срок наказания до фактически отбытого, т.е. вместо 4-х лет он отсидел 2 года, при этом непрерывно болел. К чести сотрудников УИНа, нужно сказать, что в ИТУ он постоянно находился под наблюдением врачей.
Не менее "радует" и случай с рядовым Г. Молодой человек страдал нервно-психическими расстройствами, был взят больным в армию, где сразу стал предметом насмешек и издевательств со стороны сослуживцев. В распоряжении следствия имелись письма Г., в которых описывались нравы, царящие в части и то, что ему приходится терпеть. Мать и сестра передали эти письма следствию, вместе со справкой из детского психиатрического диспансера. Однако Г. не был направлен на стационарную медэкспертизу. Родственников не вызвали в суд в качестве свидетелей, адвоката у Г. не было, так как следствие и суд обычно проходят по месту службы, иногда очень далеко от места жительства солдата, родственникам бывает очень трудно ездить к обвиняемым, находить в незнакомом городе адвоката (если они вообще могут себе это позволить при нынешнем безденежье). Так было и в этом случае. Г. был приговорен по ст.240 УК к трем годам дисциплинарного батальона. На наши запросы к начальнику гауптвахты и командиру дисциплинарного батальона мы получили ответы, что Г. ведет себя настолько неадекватно, что его содержат отдельно от других солдат. Решением командования Г. был направлен в психиатрическое отделение Киевского военного госпиталя, признан негодным к прохождению срочной службы и военным судом региона, в котором был расположен дисбат, освобожден от отбывания наказания со снятием судимости.
Это случаи с относительно благополучным исходом. Есть и другие: рядовой А. сбежал из части под Симферополем. До него из этой части сбежало двое (один, как и А. - харьковчанин), после них сбежало еще двое. А. обратился в нашу военную прокуратуру и ему, как и положено по закону, была сразу же проведена судмедэкспертиза, засвидетельствовавшая побои и ожоги от сигарет. Прокуратура зафиксировала явку А., его показания, результаты экспертизы и направила его в прокуратуру по месту службы. Однако симферопольская прокуратура не усмотрела в полученных документах признаков неуставных отношений. И это несмотря на то, что солдаты бежали из этой части чуть не массово. По заявлению родителей А. в Симферополе на него оказывали давление и требовали отказаться от первоначальных показаний. А. от страха сбежал опять, и где он теперь - неизвестно. Если его поймают - отвечать будет он, а не те, кто способствовал созданию в части такой обстановки, и не симферопольская прокуратура, которая ничего не сделала, чтобы исправить положение.
Все это произошло с харьковчанами, которые служат по всей территории Украины. Если военнослужащий бежит из части, то его дело, как правило, рассматривает прокуратура гарнизона, где он служит. Чаще всего, это далеко от дома, где солдат, и его родители никого не знают - ни адвокатов, ни журналистов, ни правозащитников. Доказать, что три или четыре года назад в части были неуставные отношения оказывается сложно. Очень часто сотрудники региональных прокуратур становятся на сторону офицеров части. Поэтому беглецы, не встречая ни понимания, ни защиты, предпочитают скрываться, усугубляя свое положение. Когда к нам обращаются беглецы, только что оставившие часть - а таких большинство - мы рекомендуем им немедленно обратиться в Харьковскую прокуратуру и районный военкомат, а если РВК далеко - то в Облвоенкомат. В особенно острых случаях обращаемся в Министерство обороны и Генеральную прокуратуру. Явившись в органы военной юстиции сразу после оставления части, солдат заявляет своей явкой, что он не дезертир, кроме того, согласно директиве МО № 115/337 от 28.01.93 г. его обязаны перевести в другую часть, сразу же после жалобы на неуставные отношения. Но часто мы сталкиваемся с тем, что и Директиву игнорируют. Возвратившись на место службы (как в случае с А. в Крыму), молодой человек не чувствует себя в безопасности. Это, с нашей точки зрения, и приводит к дезертирству. Безнаказанность старослужащих, безответственность офицеров в тех частях, где существует дедовщина, невнимание или некомпетентность некоторых врачей призывных комиссий, из-за чего в армию призывают больных - вот те беды, от которых страдают и молодые солдаты, и наше общество. Поэтому у нас не вызвал никакого морального удовлетворения тот факт, что "никто из дезертиров не ушел от ответственности", по словам уважаемого заместителя военного прокурора Харьковского гарнизона, майора юстиции П.П.Панасенко, (из его интервью харьковской газете "Время" (№ 8/1, 00). Мы надеемся, что три приведенных выше примера объясняют наше настороженное отношение к большим срокам, полученным дезертирами (от 3-х до 4,5 лет лишения свободы). Конечно, мы хотим взять под защиту только тех, кто не совершил иных уголовно наказуемых действий. А очень часто случается, что человек вынужден скрываться и не может легально работать - такие становится легкой добычей для криминального мира. Мы считаем, что тех дезертиров, которые не совершили других криминальных действий, нельзя лишать свободы. Они принесут гораздо больше пользы, если к ним будут применены альтернативные виды наказания: отсрочка исполнения приговора, условный срок с привлечением к труду. У нас в стране 226 000 заключенных. По количеству лиц, находящихся под стражей, мы обогнали чуть не все развитые страны вместе взятые. Причем больше половины осужденных отбывают сроки за ненасильственные преступления. Мы, все как налогоплательщики, должны задуматься, по карману ли нам такая жестокость?
И, вообще, прежде чем спрашивать по всей строгости закона с тех, кто по слабости, правовой безграмотности или, чаще всего, от отчаяния и безысходности бежит из армии и прячется, не рассчитывая уже ни на какую справедливость, не лучше ли подумать, как избавиться от неуставных отношений, свести их к минимуму? ОСМУ внес ряд предложений в Верховную Раду и Кабинет Министров. Вот некоторые из них: 1.
Создание при облисполкомах юридической помощи солдатам срочной службы, "горячей линии", куда солдат, у которого возникли проблемы при прохождении службы, мог бы позвонить или написать. Для этого в частях нужно поставить хотя бы один телефон-автомат бесплатной связи с областным центром. Телефоны "горячей линии" и союзов солдатских матерей должны быть известны каждому солдату. Воспрепятствование конфиденциальной связи должно считаться должностным преступлением (а ведь мы часто сталкиваемся с тем, что даже письма из дома вскрываются в части командирами или старослужащими). 2.
Усиление ответственности офицерского состава за неуставные отношения в вверенной ему части. Фактически, неуставные отношения в части - это профнепригодность командования. Такие офицеры должны искать себе другую работу. 3.
В России распространяется практика, когда призывающая сторона материально отвечает за призыв в армию больных, т.е. части предъявляют судебные иски медицинским учреждениям, дающим заключения о состоянии здоровья призывников. Это тоже надо взять на вооружение.
Есть и другие предложения Союза солдатских матерей Украины, которые были опубликованы в документах конференций ОСМУ и переданы Кабинету Министров и Президенту Украины.
Возвращаясь к вопросу об уголовной ответственности за дезертирство, мы обращаемся к органам военной юстиции с просьбой проявлять гуманность и не назначать наказания, связанные с лишением свободы тем, кто не совершал иных криминальных действий за время пребывания в бегах.
Совсем недавно в харьковской газете "Время" было опубликовано интервью с заместителем военного прокурора Харьковского гарнизона Зелинским, в котором речь шла о борьбе с коррупцией в армии. Мы были очень рады тому, что офицеры, признанные виновными в коррупции, пойманные на взятках, не были лишены свободы, к ним были применены альтернативные методы наказания. Гуманный и разумный со стороны военной юстиции подход к лицам, совершившим ненасильственные преступления, вызвал у нас уважение: ведь в каком-то смысле военные юристы пошли против общественного мнения, как правило, одобряющего драконовские методы в борьбе с коррупцией. Мы же совершенно убеждены, что за ненасильственные преступления нельзя наказывать лишением свободы, и хорошо, что военные юристы не пошли на поводу у обывателей. Но, тем более мы уверены, что нельзя осуждать на реальные сроки дезертиров: очень часто, если не в большинстве случаев, их преступления - вина всего общества, которое не сумело навести в армии порядок, дать достойную зарплату офицерам, обеспечить разумную законодательную базу и наладить механизм защиты прав солдат срочной службы. Да простят нас военные, но лучше, когда затравленные неуставными отношениями мальчики бегут, чем когда они кончают с собой. А ведь только за последние месяцы нам сообщили о трех таких случаях. Двое покончивших с собой - новобранцы из Харьковской области, а третий должен был скоро уволиться в запас. Во всех трех случаях следствие еще не закончено, и мы не можем сказать, что привело солдат к гибели. Но мы видели письма одного из них. Молодые здоровые люди просто так из жизни не уходят. Значит - они или были нездоровы или очень несчастны. Пора, наконец, нам всем понять, что необходимо срочно менять ситуацию с правовой защитой солдат срочной службы.
Мы обратились не только к военным юристам с просьбой смягчить санкции, применяемые по ст.241, но и к законодателям. Тем более, что скоро должен быть принят новый Уголовный кодекс Украины. Вот только примут ли наши депутаты к сведению, что мы страдаем от собственной же жестокости экономически и морально, никак не улучшая ситуацию в обществе по существу.
Мы понимаем, что в настоящее время нас поддержат немногие. Мы готовы к открытой полемике в радио- и телеэфире, на страницах газет. Думаем, что такая полемика принесла бы пользу, особенно, если в ней примут участие наши законодатели.
Мы очень рады, что акция Генеральной прокуратуры продолжена. Весной-летом 1998 года она принесла хорошие результаты, надеемся на такие же результаты и сейчас. Генеральная прокуратура Украины вновь, как и в 1998 году, предлагает скрывающимся дезертирам добровольно явиться и в том случае обещает тем, кто не совершил других уголовно-наказуемых действий, освобождение от уголовной ответственности.
Военнослужащие и их родители, которые хотят получить бесплатную правовую консультацию, могут обратиться в ХОССМ по телефону 143 171.
За полтора года (с мая 1998 года по сентябрь 1999 года) к нам обратилось 18 юношей, самовольно оставивших часть. Среди них были и дезертиры. Опыт общения с этими молодыми людьми заставляет нас прийти к выводу, что уровень правовой защиты военнослужащих срочной службы является у нас крайне низким. Об этой же беде говорила и председатель организации солдатских матерей Украины (ОСМУ) В.Артамонова на всеукраинской конференции ОСМУ, которая состоялась в марте 1999 года.
Из 18 юношей, обратившихся к нам, 16 жаловались на неуставные отношения, объясняя именно этим свое решение оставить часть. Двое из 18 мотивировали свои поступки тяжелыми заболеваниями, которые в условиях службы обострились. Что же мы увидели, разбираясь в жалобах? Из 18 солдат 11 (!) страдают различными заболеваниями (иногда психическими), которые привели к тому, что 9 из них были признаны негодными к прохождению службы по болезни, т.е. их призвали в армию неправомерно.
Среди этих 9ти были и дезертиры Н. и Г., осужденные за свои поступки. Н. был осужден по ст.241 (дезертирство) к 4-м годам лишения свободы. Его родители обратились к нам с жалобой на то, что приговор их сыну был вынесен без учета смягчающих вину обстоятельств: тяжелые хронические заболевания, с которыми Н. был призван в армию. Медицинские документы, полученные адвокатом, защищавшим Н., свидетельствовали о том, что Н. перенес две черепномозговые травмы, страдал частичной потерей памяти, во время отбывания наказания в ИТУ состоял на учете у психиатра. Кроме того, у него было тяжелое проктологическое заболевание. Со всем этим букетом заболеваний Н. сначала был призван служить, затем, несмотря на рекомендации военного госпиталя, куда он попал во время учений в первые месяцы службы, не был направлен на лечение медиками своей части, даже после вторичной черепномозговой травмы. Его лишь отправили в отпуск, к родителям на лечение. Отец не отпустил сына в часть, где его не лечили, обращался в военкомат по месту жительства и просил помочь. Ему отказывали. Правовая безграмотность родителей Н. и состояние его психики привели его к противоправным действиям. Но неужели не виноваты военные медики, которые сначала призвали больного, затем не лечили, а потом дали неверное заключение о его состоянии здоровья? Последнее случилось, когда Н. был задержан, и по направлению военной прокуратуры крайне недобросовестно обследован в поликлинике военного госпиталя Харьковского гарнизона. Рассмотрев жалобу адвоката и медицинские заключения Н., Верховный Суд Украины внес протест на приговор, сочтя обстоятельства, толкнувшие его на дезертирство, исключительными (именно так сказано в решении Верховного Суда). Суд снизил Н. срок наказания до фактически отбытого, т.е. вместо 4-х лет он отсидел 2 года, при этом непрерывно болел. К чести сотрудников УИНа, нужно сказать, что в ИТУ он постоянно находился под наблюдением врачей.
Не менее "радует" и случай с рядовым Г. Молодой человек страдал нервно-психическими расстройствами, был взят больным в армию, где сразу стал предметом насмешек и издевательств со стороны сослуживцев. В распоряжении следствия имелись письма Г., в которых описывались нравы, царящие в части и то, что ему приходится терпеть. Мать и сестра передали эти письма следствию, вместе со справкой из детского психиатрического диспансера. Однако Г. не был направлен на стационарную медэкспертизу. Родственников не вызвали в суд в качестве свидетелей, адвоката у Г. не было, так как следствие и суд обычно проходят по месту службы, иногда очень далеко от места жительства солдата, родственникам бывает очень трудно ездить к обвиняемым, находить в незнакомом городе адвоката (если они вообще могут себе это позволить при нынешнем безденежье). Так было и в этом случае. Г. был приговорен по ст.240 УК к трем годам дисциплинарного батальона. На наши запросы к начальнику гауптвахты и командиру дисциплинарного батальона мы получили ответы, что Г. ведет себя настолько неадекватно, что его содержат отдельно от других солдат. Решением командования Г. был направлен в психиатрическое отделение Киевского военного госпиталя, признан негодным к прохождению срочной службы и военным судом региона, в котором был расположен дисбат, освобожден от отбывания наказания со снятием судимости.
Это случаи с относительно благополучным исходом. Есть и другие: рядовой А. сбежал из части под Симферополем. До него из этой части сбежало двое (один, как и А. - харьковчанин), после них сбежало еще двое. А. обратился в нашу военную прокуратуру и ему, как и положено по закону, была сразу же проведена судмедэкспертиза, засвидетельствовавшая побои и ожоги от сигарет. Прокуратура зафиксировала явку А., его показания, результаты экспертизы и направила его в прокуратуру по месту службы. Однако симферопольская прокуратура не усмотрела в полученных документах признаков неуставных отношений. И это несмотря на то, что солдаты бежали из этой части чуть не массово. По заявлению родителей А. в Симферополе на него оказывали давление и требовали отказаться от первоначальных показаний. А. от страха сбежал опять, и где он теперь - неизвестно. Если его поймают - отвечать будет он, а не те, кто способствовал созданию в части такой обстановки, и не симферопольская прокуратура, которая ничего не сделала, чтобы исправить положение.
Все это произошло с харьковчанами, которые служат по всей территории Украины. Если военнослужащий бежит из части, то его дело, как правило, рассматривает прокуратура гарнизона, где он служит. Чаще всего, это далеко от дома, где солдат, и его родители никого не знают - ни адвокатов, ни журналистов, ни правозащитников. Доказать, что три или четыре года назад в части были неуставные отношения оказывается сложно. Очень часто сотрудники региональных прокуратур становятся на сторону офицеров части. Поэтому беглецы, не встречая ни понимания, ни защиты, предпочитают скрываться, усугубляя свое положение. Когда к нам обращаются беглецы, только что оставившие часть - а таких большинство - мы рекомендуем им немедленно обратиться в Харьковскую прокуратуру и районный военкомат, а если РВК далеко - то в Облвоенкомат. В особенно острых случаях обращаемся в Министерство обороны и Генеральную прокуратуру. Явившись в органы военной юстиции сразу после оставления части, солдат заявляет своей явкой, что он не дезертир, кроме того, согласно директиве МО № 115/337 от 28.01.93 г. его обязаны перевести в другую часть, сразу же после жалобы на неуставные отношения. Но часто мы сталкиваемся с тем, что и Директиву игнорируют. Возвратившись на место службы (как в случае с А. в Крыму), молодой человек не чувствует себя в безопасности. Это, с нашей точки зрения, и приводит к дезертирству. Безнаказанность старослужащих, безответственность офицеров в тех частях, где существует дедовщина, невнимание или некомпетентность некоторых врачей призывных комиссий, из-за чего в армию призывают больных - вот те беды, от которых страдают и молодые солдаты, и наше общество. Поэтому у нас не вызвал никакого морального удовлетворения тот факт, что "никто из дезертиров не ушел от ответственности", по словам уважаемого заместителя военного прокурора Харьковского гарнизона, майора юстиции П.П.Панасенко, (из его интервью харьковской газете "Время" (№ 8/1, 00). Мы надеемся, что три приведенных выше примера объясняют наше настороженное отношение к большим срокам, полученным дезертирами (от 3-х до 4,5 лет лишения свободы). Конечно, мы хотим взять под защиту только тех, кто не совершил иных уголовно наказуемых действий. А очень часто случается, что человек вынужден скрываться и не может легально работать - такие становится легкой добычей для криминального мира. Мы считаем, что тех дезертиров, которые не совершили других криминальных действий, нельзя лишать свободы. Они принесут гораздо больше пользы, если к ним будут применены альтернативные виды наказания: отсрочка исполнения приговора, условный срок с привлечением к труду. У нас в стране 226 000 заключенных. По количеству лиц, находящихся под стражей, мы обогнали чуть не все развитые страны вместе взятые. Причем больше половины осужденных отбывают сроки за ненасильственные преступления. Мы, все как налогоплательщики, должны задуматься, по карману ли нам такая жестокость?
И, вообще, прежде чем спрашивать по всей строгости закона с тех, кто по слабости, правовой безграмотности или, чаще всего, от отчаяния и безысходности бежит из армии и прячется, не рассчитывая уже ни на какую справедливость, не лучше ли подумать, как избавиться от неуставных отношений, свести их к минимуму? ОСМУ внес ряд предложений в Верховную Раду и Кабинет Министров. Вот некоторые из них: 1.
Создание при облисполкомах юридической помощи солдатам срочной службы, "горячей линии", куда солдат, у которого возникли проблемы при прохождении службы, мог бы позвонить или написать. Для этого в частях нужно поставить хотя бы один телефон-автомат бесплатной связи с областным центром. Телефоны "горячей линии" и союзов солдатских матерей должны быть известны каждому солдату. Воспрепятствование конфиденциальной связи должно считаться должностным преступлением (а ведь мы часто сталкиваемся с тем, что даже письма из дома вскрываются в части командирами или старослужащими). 2.
Усиление ответственности офицерского состава за неуставные отношения в вверенной ему части. Фактически, неуставные отношения в части - это профнепригодность командования. Такие офицеры должны искать себе другую работу. 3.
В России распространяется практика, когда призывающая сторона материально отвечает за призыв в армию больных, т.е. части предъявляют судебные иски медицинским учреждениям, дающим заключения о состоянии здоровья призывников. Это тоже надо взять на вооружение.
Есть и другие предложения Союза солдатских матерей Украины, которые были опубликованы в документах конференций ОСМУ и переданы Кабинету Министров и Президенту Украины.
Возвращаясь к вопросу об уголовной ответственности за дезертирство, мы обращаемся к органам военной юстиции с просьбой проявлять гуманность и не назначать наказания, связанные с лишением свободы тем, кто не совершал иных криминальных действий за время пребывания в бегах.
Совсем недавно в харьковской газете "Время" было опубликовано интервью с заместителем военного прокурора Харьковского гарнизона Зелинским, в котором речь шла о борьбе с коррупцией в армии. Мы были очень рады тому, что офицеры, признанные виновными в коррупции, пойманные на взятках, не были лишены свободы, к ним были применены альтернативные методы наказания. Гуманный и разумный со стороны военной юстиции подход к лицам, совершившим ненасильственные преступления, вызвал у нас уважение: ведь в каком-то смысле военные юристы пошли против общественного мнения, как правило, одобряющего драконовские методы в борьбе с коррупцией. Мы же совершенно убеждены, что за ненасильственные преступления нельзя наказывать лишением свободы, и хорошо, что военные юристы не пошли на поводу у обывателей. Но, тем более мы уверены, что нельзя осуждать на реальные сроки дезертиров: очень часто, если не в большинстве случаев, их преступления - вина всего общества, которое не сумело навести в армии порядок, дать достойную зарплату офицерам, обеспечить разумную законодательную базу и наладить механизм защиты прав солдат срочной службы. Да простят нас военные, но лучше, когда затравленные неуставными отношениями мальчики бегут, чем когда они кончают с собой. А ведь только за последние месяцы нам сообщили о трех таких случаях. Двое покончивших с собой - новобранцы из Харьковской области, а третий должен был скоро уволиться в запас. Во всех трех случаях следствие еще не закончено, и мы не можем сказать, что привело солдат к гибели. Но мы видели письма одного из них. Молодые здоровые люди просто так из жизни не уходят. Значит - они или были нездоровы или очень несчастны. Пора, наконец, нам всем понять, что необходимо срочно менять ситуацию с правовой защитой солдат срочной службы.
Мы обратились не только к военным юристам с просьбой смягчить санкции, применяемые по ст.241, но и к законодателям. Тем более, что скоро должен быть принят новый Уголовный кодекс Украины. Вот только примут ли наши депутаты к сведению, что мы страдаем от собственной же жестокости экономически и морально, никак не улучшая ситуацию в обществе по существу.
Мы понимаем, что в настоящее время нас поддержат немногие. Мы готовы к открытой полемике в радио- и телеэфире, на страницах газет. Думаем, что такая полемика принесла бы пользу, особенно, если в ней примут участие наши законодатели.
Мы очень рады, что акция Генеральной прокуратуры продолжена. Весной-летом 1998 года она принесла хорошие результаты, надеемся на такие же результаты и сейчас. Генеральная прокуратура Украины вновь, как и в 1998 году, предлагает скрывающимся дезертирам добровольно явиться и в том случае обещает тем, кто не совершил других уголовно-наказуемых действий, освобождение от уголовной ответственности.
Военнослужащие и их родители, которые хотят получить бесплатную правовую консультацию, могут обратиться в ХОССМ по телефону 143 171.
Рекомендувати цей матеріал